Детектив
Колокольчик на двери судорожно звякнул, мгновенно растворив плотную вуаль тишины, привычно окутывавшую дом сыщика Марио Строцци. Тишина вообще любила задерживаться в обществе людей думающих, поэтому дом знаменитого сыщика ей был особенно мил. Среди книжных полок, тяжёлой мебели, пузатого, вечно чуть позвякивающего кофейника и тихого скрипа пера по бумаге ей было уютно и тепло. Однако настойчивый серебряный колокольчик прогнал ее прочь и вывел тем из полудрёмы гения следствия.
- Кто там, Игнасио? - обратился он к тяжёлой дубовой двери, за которой, по его убеждению, должен был сидеть за столом в вечной куче неразобранной корреспонденции и других бумаг, его не особенно расторопный секретарь. Впрочем, его некоторая рассеянность как нельзя кстати подходила этому старому дому в самом сердце Неаполя. Дверь ответила знаменитому гению сыска суровым молчанием своих тяжёлых медных поручней. Судя по всему, дубовая матрона просто последовала примеру Игнасио, который так же не откликнулся.
Вместо слов, тяжёлая створка резко отворилась, настолько резко, насколько вообще это могут делать тяжелые дубовые двери и на пороге кабинета возник очень внушительных размеров румяный молодчик, весь в усах, строгой, но неизвестной Строцци униформе и военной выправке.
- Его высочество князь Эмилио Лаццио Катулл.- выпалил детина и резко отступил в сторону залихватски щёлкнув каблуками черных, до боли налакированных сапог.
Из дверного проема появился высокий худощавый господин в дорогом костюме и с тростью в руке. На вид его светлости было не менее пятидесяти, но горе вам, если бы вы в его присутствии дали ему больше сорока. Князь сделал пару шагов в сторону Марио Строцци и остановился ровно посреди кабинета, выставив впереди себя трость и оперевшись на нее обеими руками.
— Я имею честь разговаривать с Марио Строцци, лучшим сыщиком Неаполя? - несколько надменно, но не выходя при этом за рамки приличий спросил князь.
— Ваша светлость, с моей стороны было бы нескромно говорить о том, что я лучший, но моя природная склонность к объективности не позволяет мне отрицать этого. Вы можете располагать мной и моим скромным талантом в полной мере. Ведь, я так понимаю, я могу быть удостоен чести помочь вам?
— Я думаю я не ошибся в вас. Да, вы можете оказать мне услугу. И я вас уверяю, я по княжески отплачу вам.
— Ваша светлость, я с радостью возьмусь за дело,в чем бы оно не состояло. Но все таки мне бы хотелось узнать подробности. Не могли бы вы присесть и поведать мне суть дела.
Строцци указал на низкое кресло напротив стола за которым сидел.
Эмилио Катулл сделал пару шагов и очень изящно погрузился в обозначенное резными подлокотниками пространство, как будто основным делом его жизни было садиться в незнакомые кресла, и он ежедневно отдавал этому многие часы.
— Конечно, нам в любом случае этого не избежать. Видете ли, уважаемый Марио, я как лицо княжеского рода должен служить моему народу по праву рождения. В нашем государстве верховный Тиран Джордано Дэспотино решил возродить должность Народного Трибуна, чтобы люди Неаполя видели, что чаяния их не остаются без внимания. Великий Тиран предложил этот почетный пост мне и я с радостью согласился. Но, как оказалось,тут обнаружилось одно обстоятельство, которое не только лишает меня возможности исполнить свой долг и занять эту должность, но и вообще выставляет меня в весьма невыгодном свете. Дело весьма щепетильное, и я надеюсь на вашу порядочность.
— Князь, вы можете на меня положиться.
— Итак, вот в чем вышло затруднение. В Анналах нашего Великого Государства указано, что помимо прочих достоинств, Народный Трибун должен обладать чистой совестью. А я, как указал мне один из моих политических соперников Варран, не обладаю не только чистой,а не имею вообще никакой. А может ли человек моего происхождения и статуса чего-то не иметь, чего-то такого, что есть у каждого? Конечно нет! И что мне оставалось делать? Я заявил, что если он не наблюдает у меня совести, то она должно быть была украдена. На что этот подлец в ответ потребовал доказательств. И вот я здесь!
— То есть вы хотите чтобы я ...
— Именно. Я хочу чтобы вы нашли мою чистую совесть и указали преступника, который её похитил. Наш род очень щепетилен в вопросах собственности.
Строцци на секунду задумался.
— Что же, Ваша Светлость, я готов взяться за дело. Это необычно и трудно, но я бы не был Марио Строцци, если бы боялся трудностей. Мне придется задать вам несколько вопросов, чтобы обозначить круг подозреваемых.
— Если это нужно для дела, я в вашем распоряжении.
— Князь в вашем ближнем круге есть военные?
— Военные? К чему этот странный вопрос?
— Видете ли, князь, не знаю известно вам или нет, но из совести, особенно если она достаточно чиста получаются отменные пушки. Совесть,если она утеряна отличный материал для орудий. Она почти так же хороша, как ненависть для изготовления солдат.
— Святые манипулы! Кто бы мог подумать. Вы знаете...Мой ближайший друг генерал Жулио Фиаско. Вы думаете это может быть он?
— Пока я ничего не могу утверждать. Я просто хочу обозначить круг подозреваемых.
И ещё один вопрос. Нет ли у вас в ближнем круге знакомого законотворца?
- Министр Юстиции мой троюродный брат. А это то каким боком?
— Князь, чистая совесть нужна каждому юристу, как эталон того, чего он хочет добиться от общества своими законами. Но как только он берет ее в руки она сразу теряет свою чистоту, а то и вовсе исчезает.
— Фемида меня разорви! Вы хотите сказать...
—Нет нет князь,мы просто устанавливаем круг подозреваемых. И ещё один вопрос. Нет ли в вашем ближнем круге торговца, дельца ,что превыше всего в жизни ставит барыш?
— Гермес свидетель, каюсь. Есть такой человек, хотя людям моего круга не пристало иметь такие знакомства. Но при чем здесь торговля?
— Тот кто не ценит ничего кроме денег легко продаст свою совесть, но даже если после того захочет купить чужую, у него ничего не выйдет. Совесть можно только продать и в тот же миг навсегда утратить.
— Я понимаю что кто-то из этих людей похитил мою чистую совесть, но кто не приложу ума. Если скажешь мне Строцци кто из них, я озолочу тебя.
— Вот что я скажу, Ваша Светлость. Кто- то из них возможно виноват, возможно и нет. Всё что мы знаем, что совесть ваша утрачена. Продана она, истерзана законом или переплавлена на черные пушки, неважно. И близкие ваши не виновны в том. Они просто не умеют по другому обращаться с совестью. Так что, это можно характеризовать как несчастный случай. Так и скажите Варрану, что лучший сыщик Неаполя установил, что чистая совесть ваша была утрачена в силу несчастного случая, а потому в том нет вашей вины. И испросите князь у Великого Тирана Дэспотино исключения для себя из традиции. Думаю он вам не откажет.
— Я рад что обратился к тебе Строцци. Думаю,я всё улажу. Тебе пришлют деньги.
Камилл встал резким движением и ни говоря больше ни слова вышел. Румяный адъютант его, в лакированных сапогах, последовал за ним.
Марио Строцци позвонил в колокольчик. На пороге тут же возник Игнасио.
— И где тебя носило? Впрочем неважно. Принеси вне имбирного чаю и коньяку.
— Непременно. Только позвольте задать вопрос, господин сыщик.
— Спрашивай.
— Мне кажется ваши аргументы были неубедительны. Это не похоже на ваше обычное расследование. Вы уверены, что это несчастный случай?
— Я уверен, что у этого стареющего пижона от рождения не было совести, но он князь, а я простой сыщик, и я очень хочу чтобы в моем доме как можно чаще гостила тишина...
Так знаменитый неапольский сыщик Марио Строцци первый и последний раз провалил дело. Но к счастью об этом знаем только ты и я, дорогой мой читатель.
